В параллель этой мысли приведем мнение Вико («Суждение о Данте»): «Спартанцы, которым по закону запрещено было знание письмен, ежедневно и запросто создавали выражения настолько возвышенные и величественные, что самые знаменитые героические и трагические поэты почли бы за честь поместить лишь отдаленно похожие выражения в свои поэмы. Но особенно характерно для возвышенности Данте то, что этому великому уму выпал жребий родиться во время еще живого варварства Италии…» (ук. соч., с. 504).
Отнюдь не случайным представляется возникающая здесь перекличка.
Аспект непростого взаимодействия «устного» и «письменного» в культуре, общий, вероятно, в своем существе для разных эпох и культур, по Буслаеву разрешаем в создании новой гармонии вполне определенного вида: «Это все примиряющая, благотворная среда было теплое, искреннее верованье — единственный и самый обильный источник всякой поэзии, в ее первобытном, бессознательном, эпическом периоде» (Буслаев, 1990, с. 33).
Черты не прошлого, относимого к тому же к истории культуры одного только народа, но — всеобщего, относимого, однако же конкретно и буквально к нынешнему состоянию национальной культуры, вычитываются сегодня в словах этого великого мыслителя и учителя.
P. S. В сопоставлении прозрений Новалиса и изысканий Буслаева открываются глубокие связи мировидения романтизма с традицией народного миропонимания. Сравним замечание в рассказе о страннике у «немецкого романтика из Иены, таинственного поэта-мага Фридриха фон Харденберга(1772-1801), известного под псевдонимом Новалис» (аннотация названной книги — Новалис, 1995) — с приводимым Буслаевым примером из рукописной Азбуки начала XVIII в.
С одной стороны: «…Смерть представилась ему высшим откровением жизни; на свое собственное быстротечное существование он глядел теперь с детским чувством светлой растроганности» (Новалис, 1995, с. 21). А с другой стороны:
Стоит град пуст
А около его куст
Идет старец,
Несет ставец,
В ставце взварец,
В взварце перец,
В перце горечь.
В горечи сладость,
В сладости радость,
В радости смерть.
(Буслаев, 1990, с.
Обращает также на себя внимание тема детства — и как раннего момента биографии события (каковым может быть и история нации, и истории отдельных компонентов ее духовности, например, поэзии), и как определенного и ничем не заменимого мировосприятия и мирочувствия — сходно понимаемая и Новалисом, и Буслаевым, и — Вико.
Детство. Нравственность. Мифологичность. Возвышенность. Вот синонимы той Поэзии, которой ныне не хватает всем.
Поэзия — это Первовидение, Смелость взгляда (жизнь — смерть).
Но при одном и непременно соблюдаемом условии, особенно убедительно показанном романтиками: Поэзия — это воля.
Поэзия — это воля к жизни.
Всякое художество имеет особую судьбу и невоспроизводимо другим художеством, а потому и равно с ним. Но существует еще и иерархия взаимоотношений искусств, согласно которой поэзии в общем ряду отводится основополагающее место. Такова сложившаяся традиция. Но таково и решение каждой великой эпохи, заново перетряхивающей все сложившиеся до нее вопросы культурного наследия, но неизменно вновь приходящей к тому же выводу.
Возможно, наступающая эпоха захочет всё сделать совсем иначе… Но сохранит ли она при том для себя возможность стать Великой?
Литература
Буслаев Ф. О литературе: Исследования; Статьи. М.: Художественная литература, 1990.
Buко Джамбаттиста. Основания новой науки об обшей природе наций. Москва; Киев, 1994.
Зелинский К. Л. Из Стенограммы общемосковского собрания писателей 31 октября 1958 г. по поводу не изданного в стране пастернаковского «Доктора Живаго» // Горизонт. 1988. № 9. С.
Лифшиц М. А. Джамбаттиста Вико
Новалис. Генрих фон Офтердинген. Фрагменты. Ученики в Саисе. Новалис. Литературный этюд Т. Карлейля. Санкт-Петербург: Евразия, 1995.
Страницы: