Философия выживания?
Формула «философии выживания» чревата смыслом, прямо противоположным тому, что связан с бытовым пониманием выживания как индивидуального выкарабкивания из сложностей, поскольку ближние цели индивидуального самоспасения по существу неотделимы от дальних (возможно, и очень дальних) с позиции отдельного человека целей выживания вида.
Но если человечество и вид, то все-таки — особый. Поэтому философия выживания есть философия воспоминания — о том, зачем человек явлен на свет Божий.
Быть венцом творения в мире гармонии, где твердь земная — под ногами, а высь небесная — над головой, где земля лелеет семя и творит чудо многого его умножения в колосе, вода поит и омывает — пробуждает живое к жизни, а дети дарят радость обновления мира, не только фантастически приятно, но и безумно ответственно. Быть Венцом творения и стать не способным сохранить само Творение — значит оказаться развенчанным. В России ли не знать, как такое бывает и что за сим следует!
Темп разрушения мировой гармонии, наилучшим образом воплощенной в условиях нашей, отдельно взятой, планеты, опережает темп наращивания усилий по ее охранению.
Поэтому не потрясающие завоевания цивилизации, но тонкая чувствительность есть доказательство царственной природы Человека. Тонкая чувствительность подобна способности андерсеновской принцессы через двадцать и через сто двадцать «перин» комфорта цивилизации чувствовать все-таки жесткость требований «горошины» традиционной культуры, твердо знающей, что несчастья происходят мгновенно и потому — дабы не позволить тому случиться — создающей системы и системы систем «превентивных мер».
Философия выживания?
Вслед за «философией жизни», «философией существования» настало время «философии выживания».
Все живое застывает (цепенеет, прикидывается, «мертвеет») в минуту смертельной опасности. Часто это спасает жизнь.
«Не надо делать лишних движений!»* — принцип философии выживания.
Философия выживания задается необходимым для выживания вопросом: «Как объять необъятное?»
И дает ответ на него: «Войти внутрь!»**
В восточной сказке о двух матерях одна назвала своего сына просто Тён, а другая красиво, но очень длинно. Дети играли у колодца, один упал в него. Дети закричали: «Тён упал в колодец!», и сына первой женщины успели спасти. Та же история приключилась и с сыном второй женщины. Но пока дети выговаривали имя мальчика, он утонул.
Выживание требует краткости.
Но зачем вообще нужны красивые длинные имена? Зачем нужна пространная философия? — Для создания пространства жизни.
Праздник — максимально возможное расширение (паводок) Жизни.
Жизнь празднична (в смысле — избыточна), но — не праздник.***
—
Три принципа философии выживания:
* Принцип самоограничения («отстраненности ОТ»).
** Принцип самоотождествления («слияния С»).
*** Принцип самоизбыточности («праздничности»).
Выживание — условие и основа для избыточности Праздника Жизни.
Философия есть праздник жизни.
То же можно сказать о длинных именах.
А мальчикам с длинными именами не надо позволять играть у колодца…
Движение бытовое, церемониальное и танец
«В начале было Слово. И Слово то было Бог». То есть мысль, идея Творения предшествовала ему самому. Но не всякая и не любая мысль, а Истина — Истина Творения осуществилась в самом Божьем Творении Мира.
Творение Мира длилось семь дней. О шести днях известно, что сделал Создатель в каждый из них. Седьмой день Творец отдыхал. Загадка Творения — в этом Седьмом дне.
Сей отдых — обозрение сотворенного, любование им или право на полное забвение о том? Загадка, решать которую досталось человеку.
Однако чтобы иметь надежду когда-нибудь решить ее, нужно было найти формулу, сохраняющую саму загадку. Этой формулой, хранящей в себе загадку Творения, стал танец. Мысль без слов, благодарение Создателю за сотворенный Мир и Дар жизни в нем. Одновременно — отдых от трудов праведных и дарящее радость Забвение всех тягот жизни. Формула движения, включающего в себя остановку, мгновенный отдых, разрядку от усталости и новый импульс. Движение, символизирующее жизнь и самой Жизнью являющееся. Истинной жизнью, в том случае, если движение это — Танец. Однако не всякий и не любой, а истинный Танец.
Танец, возможный без слов, но являющийся Словом Жизни и словом о жизни.
Предуготовление к такому танцу должно быть безошибочным и требует Церемонии — точного соблюдения действий, ведущих к Истине. «Мысль изреченная есть ложь», — сказал гениальный поэт, однако танец не изреченная, но проживаемая мысль — он не может быть ложен. Если это истинный танец, то есть выражение сути. В танце истина и движение, движение и мысль тесно переплетаются друг с другом, становятся неотрывны друг от друга.
Напротив, большинство движений обычны, они не требуют мысли, не рождают ее, не связаны с ней неотрывно — они бытовые. Это не страшно до той поры, пока не переступается невидимая граница и бытовые движения не начинают опутывать мир, лишая права даже танец и церемониальные движения не только на сопричастность Истине, но и на само стремление к Истине.
Танец и Церемония есть воплощение манящей Вечности, воплощенное влечение к ней. «В начале было Слово. И Слово то было Бог».
Страницы: